В книге правил имелся большой раздел «Правила полетных операций», содержавший общие положения по проведению экспедиции, планы действий в рискованных ситуациях на каждом из этапов полета и правила в отношении резервирования систем. Также там были заданы установки и ограничения, касающиеся процедуры запуска, траектории полета, наведения в полете, работы систем связи, маневрирования при помощи двигателей, стыковок, работы в открытом космосе, электрических систем и чрезвычайных ситуаций из области авиационной медицины. Придумали правила действия для любой проблемы и нештатной ситуации, которую удалось представить. В каждом разделе был список возможных обстоятельств, поделенных на категории «продолжать» и «прекращать» (или «оставаться» и «улетать» для случая принятия решения о том, оставаться на поверхности Луны или же стартовать с нее немедленно после посадки). Эта же терминология использовалась руководителем полета во время финального предстартового доклада, когда он убеждался, что все его помощники уверены в нормальном состоянии подотчетных им систем и их готовности к выполнению следующей фазы полета.

Одно критически важное правило – то, которое приобрело ошеломляющее огромное значение во время спуска Армстронга и Олдрина на Луну, – гласило, что, как только на приборной панели LM загорается индикатор малого остатка топлива для двигателей посадочной ступени, у астронавтов остается лишь одна минута – либо чтобы завершить посадку, либо чтобы перейти к взлету, прервав посадку

Правил, сформулированных для Apollo 11 и последовавших за ним экспедиций Apollo, оказалось так много, что их пришлось свести в каталог с числовыми кодами. Ни один человек не смог бы запомнить все экспедиционные правила – это была задача типа выучить наизусть словарь. Во время полета каждому оператору ЦУПа следовало держать копию книги правил под рукой.

Во множестве из этих правил содержались некоторые допущения, определения границ допустимых параметров, возможности для отступления от них. Но, несмотря на это, пока все требования правил не казались удовлетворительными руководителю полета, нельзя было вынести ни одного жизненно важного решения, согласно которому следовало действовать. Некоторые правила экспедиции можно было интерпретировать так, что право окончательного решения принадлежит самим астронавтам, но руководители NASA не поощряли такой самостоятельности тех, кому «на месте было виднее».

По мнению Джина Кранца, одного из руководителей полета в хьюстонском ЦУПе, «Баз был таким представителем экипажа, который всегда участвовал в обсуждениях экспедиционных правил, демонстрировал свое знание во множестве областей и, как правило, выступал в дискуссии как защитник интересов экипажа от имени астронавтов. Казалось, что Нил был наблюдателем, а не участником таких обсуждений, но если бы вы посмотрели ему в глаза, то поняли, что командир – именно он и он занят тем, что складывает в уме все части задачи. Кажется, он ни разу не повышал голоса в споре. Он берег свою энергию, чтобы потратить ее там, где и когда необходимо. Нил слушал наши споры, и, если оставалась неопределенность, он вместе с Олдрином опробовал наши идеи на тренажерах-симуляторах, чтобы затем передать нашим операторам через Чарли Дьюка отчет о результатах[80]. У Майка Коллинза была другая тактика. Он работал напрямую с ребятами из “Траншеи”[81] и системщиками».

Армстронг в целом соглашался с характеристикой Кранца: «Это правда, что Баз был более разговорчивым и очень любил обсуждать различные вещи, а я, вероятно, сдержаннее. Думаю, просто у каждого из нас свой характер».

Почти все правила экспедиции были записаны и официально согласованы; лишь несколько оставались неписаными. Из них самые важные в полете Apollo 11 касались посадки.

«Чтобы окончательно договориться по поводу правил, которые будут действовать на этапе посадки, – вспоминал Кранц, – я собрал последнее стратегическое совещание перед стартом тренировки-имитации, где участвовали Нил, Баз, Майк и Чарли Дьюк. Именно на том совещании я сформулировал стратегию посадки. У нас будет только два следующих один за другим орбитальных витка, на которых мы можем попытаться сесть на Луну. Если у нас случатся проблемы на первом витке, отложим посадку до второго. Если проблемы останутся, то мы начнем спуск к Луне, чтобы выиграть еще пять минут, в течение которых можно будет успеть их устранить. В случае если мы не сможем дать ответ за это время, прервем спуск и начнем процедуру сближения, чтобы командный модуль встретился с лунным, астронавты перешли на основной корабль, после чего последует сброс лунного модуля и возвращение домой. Если проблемы начинаются после пятиминутной отметки, то попытаемся сесть, а затем стартовать с поверхности после краткого промежутка, проведенного на ней. Мы должны попытаться сесть, даже если получится лишь опуститься на грунт и отправиться в полет через два часа, когда CSM пролетит в зените по окололунной орбите и сложатся правильные условия для сближения».

«Я знал, что Армстронг редко что-то говорил, – продолжал Кранц, – однако я ждал, что он выскажется по поводу стратегии этого правила экспедиции. Но нет. В этот раз он промолчал. Чтобы привыкнуть к его молчанию, требовалось время. Обычно, когда мы зачитывали правила, Нил улыбался или кивал. Мне кажется, он выработал собственные правила посадки; мне лишь хотелось знать, какие именно. Я чувствовал, что он пойдет до конца, принимая на себя любой риск, если будет хотя бы малый шанс на успех. Думаю, что мы с ним находились в одной струе, поскольку мои правила были похожими. Я бы позволил экипажу продолжать попытку до тех пор, пока шанс есть».

Армстронг вспоминал: «Я глубоко уважал и правила экспедиции, и то, как они разрабатывались… Но я вынужден признаться, что если бы мне казалось, что все идет хорошо, но было правило, которое говорит о том, что нам нужно прерваться и делать то-то и то-то, то мне бы трудно было не использовать прерогативу “командира на передовой” и пойти наперекор правилу в случае, если бы так было безопаснее всего. В конце концов, прерывание посадки являлось малоизученным феноменом – никто до сих пор не выполнял подобного маневра. Для этого нужно было отключить двигатели, подорвать пирокрепления и запустить другой комплект двигателей – в полете. У меня не было уверенности в том, что я смогу выполнить весь этот набор действий в непосредственной близости от лунной поверхности. Так что в словах Джина есть доля правды, но, как я сказал, я бы продолжил посадку в случае хорошего шанса на успех».

Как и Кранц, нервный Крис Крафт тоже тревожился из-за неуверенности в том, не станет ли Армстронг идти наперекор правилам экспедиции и пытаться сесть любой ценой. «За последний месяц мы с Нилом неоднократно проходили в Центре управления правила по этапам снижения, посадки, операций на поверхности и взлета, – объяснял Крафт. – Правила экспедиции могут оставлять принятие окончательного решения за командиром, но мы не одобряли такой ход событий. В тот момент я хотел убедиться, что все мы друг друга хорошо понимаем и мыслим одинаково. Мы доходили до самых мелких деталей – особенностей работы двигателя посадочной ступени, известных нам компьютерных багов, характерных деталей поверхности Луны – и даже старались представить себе самые невероятные варианты развития событий во время посадки.